15. Семейное бредообразование и глобальная идеология
Глобальная конъюнктура выбирает из философских и исторических трудов только то, что «соответствует моменту». В начале 1990-х гг., например, имя немецкого философа и политика Макса Вебера ритуально упоминалось российскими либералами, воспитанными в австрийском IIASA, и их наставниками из Mont Pelerin Society (основанного Отто фон Габсбургом и Фридрихом фон Хайеком) исключительно в контексте протестантской этики — как альтернативы коммунистической этики и морального фундамента возрождаемого капитализма. На самом деле это был не капитализм, а Вашингтонский консенсус, в котором Европа ещё мнила себя самостоятельным полюсом, притягивающим утраченные австро-венграми земли. На самом деле Макс Вебер, во-первых, был не лютеранином, а кальвинистом и в силу этого стал неокантианцем. Во-вторых, его критика германского экспансионизма была выгодна Габсбургам, и потому это имя было поднято на щит. В-третьих, Вебер был автором не только «Протестантской этики», но и книг «Древний иудаизм» и «Религия Индии: социология индуизма и буддизма». В-четвёртых, его мировоззрение существенно менялось, в том числе и в динамике его психического состояния: в 1903 г. он был вынужден оставить университет ввиду психического заболевания и вернулся в Гейдельберг только в 1919 г. И наконец, его главным предметом интереса были не секреты экономического роста, а аскетизм (нестяжательство) в противоположность «рационализму и интеллектуализму», воплощение которого он видел как в политике Ватикана, так и в германской имперской политике.
В начале XX века из наследия Вебера конъюнктура выбрала вовсе не его «принцип методологического индивидуализма», а его критику бюрократических иерархий, вытесняющих магию и мистику предопределением, а в экономике — планированием (которое, по его мнению, невозможно). Этот элемент оценили будущие «классики» Франкфуртской школы, которых подняла на щит уже конъюнктура 1960-х гг. В свою очередь, его ориенталистские исследования увлекли его друга-психиатра Карла Ясперса, который в 1960-х гг. был записан в классики экзистенциализма, хотя сам он себя не относил к этому направлению.
Из Ясперса, в свою очередь, управляемая мировая аудитория извлекла только то, что было искусственно актуализировано в эпоху New Age, — а именно его вывод об особом «осевом времени» VI–II вв. до н. э., когда Восток и Запад независимо друг от друга достигли вершин естественного и философского познания. Но и в этом глубоком исследовании был проявлен интерес лишь к отдельным фигурам и событиям: в частности, из исследования Ясперса была извлечена и искусственно раздута фигура индийского императора Ашоки, который был невероятно свиреп, заживо сжигал за неповиновение собственных жён, однако после кровавого покорения буддийского царства Калинга, увидев горы трупов, «внутренне изменился», принял буддизм и стал повсеместно насаждать вегетарианство и строить буддийские храмы.
Историческая аллегория с императором Ашокой как ключ к замочной скважине подходил к истории войны США во Вьетнаме, где проблемой агрессоров стала не только советская поддержка северян, но и сопротивление населения, в том числе южновьетнамского, католицизму, который навязывал сайгонский диктатор-марионетка Нго Дин Зьем. Именно с Ашокой, а не с джайнизмом, стали связывать «философию ненасилия» (ахимсу), благо император, перенесший внутреннее «преображение», в своих эдиктах проповедовал завоевание не посредством военных действий, а посредством мирного обращения в свою веру (дхаммы).
Эта аллегория была «скормлена» Джимми Картеру — любимому президенту Рокфеллеров и весьма своеобразной личности.
Джеймс Эрл Картер сделал карьеру в военно-морских силах США, а именно на подводном флоте. Длительное и опасное пребывание в замкнутом пространстве сыграло, видимо, роль того «толчка», повода, который произвел с ещё кандидатом в президенты внутреннюю трансформацию. «Озарение» наступило, когда Картер присутствовал при ликвидации последствий аварии АЭС в Канаде. Картер стал первым американским лидером, фанатически приверженным альтернативной (дружественной природе) электроэнергетике. Именно тогда была принята серия экологических законов, сдерживающих экономическое развитие и вынуждающих к аутсорсингу промышленных мощностей в страны «Третьего мира». Глава приобретшего особый статус Агентства по защите окружающей среды Билл Дрейтон основал в 1981 г. фонд имени Ашоки — Ashoka Foundation, с тех пор постоянно финансируемый Рокфеллерами. Так называемое «социальное предпринимательство» (индивидуальный непроизводственный мелкий бизнес), лоббируемое этим фондом, и представляет сегодня воплощение идей Вебера.
Президентство Картера ознаменовалось Кемп-Дэвидским миром, за который он был удостоен Нобелевской премии, и в то же время — началом кампании в Афганистане, сводившим на нет «ашокианскую» этику. Картер не доверял своим промышленникам и в то же время доверял наркоторговцу и банкиру Агахоссейну Абеди. Он ратовал за права человека и попустительствовал религиозной диктатуре в Пакистане. В его собственном представлении в этом не было никаких противоречий: введение диктатуры затруднило реализацию пакистанского атомного проекта, а в Афганистане, как он считал, советское планирование удушало свободное предпринимательство. Над ним издевались даже иранские революционеры, отказываясь выдать пленённых американских послов.
Причин для издевательства было достаточно. В 1973 г. Картер оказался единственным свидетелем полёта НЛО в штате Джорджия (специалисты пришли к выводу, что он принял за НЛО планету Венера). В 1979 г. он заявил, что во время рыбной ловли его преследовал вплавь гигантский заяц с огромными челюстями. В обоих случаях он не поддавался разубеждению.
Отслужив четыре года, Картер посвятил себя не бизнесу, как его предшественники и преемники, а защите прав человека. В июле 2011 г. он высказался за свободу употребления наркотиков, в мае 2012 г. — за повсеместное разрешение гомосексуальных браков. В основанной им группе The Elders объединилась мировая правозащитная элита с мировыми функционерами, одобряющими легализацию наркотиков. На его «антитоталитарных» убеждениях сделали колоссальные состояния кто угодно, только не он сам.
Странному провинциалу, в юности обитавшему во временном жилье, удалось стать президентом, как пишет его биограф Лоренс Шауп, исключительно потому, что его поддерживала «элитная часть американской прессы». С первого года правления его считали марионеткой Рокфеллеров: в его администрации оказалось 26 членов Трёхсторонней комиссии.
Семейство магнатов десятилетиями контролировало нефтяной бизнес, фактически создав монополию, и вросло во все высшие звенья американского управления. Если считать сырьевые интересы доминирующим двигателем и средством контроля над миром, то выход Рокфеллеров из этого бизнеса следовало бы считать либо иррациональным решением — ввиду коллективного «преображения» в духе императора Ашоки, либо продуманной сменой основного источника прибыли.
«Озарение» коллективным не бывает. В то же время логика смены глобальной парадигмы, теснейшим образом связанной с семейством Рокфеллеров (первая конференция Римского клуба состоялась в их европейской резиденции), не выводится исключительно из сферы интересов.
Винифред Рокфеллер-Эмени, дочь Перси Рокфеллера, в 1950 г. лечилась в санатории в связи с «нервным расстройством». 15 марта 1951 г. она совершила расширенный суицид, задушив себя и двоих дочерей-подростков в гараже выхлопным газом.
Вторая дочь Перси, Исабель Рокфеллер-Линкольн (была замужем за потомком Абрахама Линкольна), с 1930 г. до своей смерти в 1980 г. не показывалась на публике.
Дочь его брата Уильяма, Этель Джеральдина Рокфеллер, вышла замуж за Марселлуса Хартли Доджа, владельца оружейной компании Remington Arms. Их единственный сын погиб, врезавшись в осветительный столб на машине, после чего семья сменила место жительства и проживала раздельно в двух домах. Решение разъехаться, возможно, было связано с тем, что Джеральдина приютила огромное количество собак, которым посвятила себя полностью. Муж занялся лошадьми.